31 мая 2015 - день ТРОИЦЫ

непознаваем бесконечный бог  - но чувствуем дыхание Вселенной и красоту что передать никто не смог а ощутить способен - всякий человек мгновенно   любовь царит во всей Вселенной природа совершенна - словно гений   все идеально создала: интуитивно - крылья  к счастью а от несчастия интуитивно - удила   настолько идеален мир в подсказках нашей же души: перед грехом теряемся.

.. страшимся... на крыльях - к счастию зато спешим   так все продумано природой что имя Бога естественно назвать а то что присылал сына-Христа к народу и притчи... заповеди... - дал нам благодать!   и ощущаем  мы в его словах невидимый небесный свет и познаем любовь отринув страх так празднично нас Дух ведет путем побед   светла дорога  в бесконечность - век от века цель Бога - это счастие всего-всего  и человека...                            ===========     .

Андрей Рублев ТРОИЦА

        

 

Говорят, что настоящую известность Андрею Рублеву принес Матисс, который в 1911 году посетил Россию по приглашению купца, мецената и коллекционера, Сергея Щукина. Щукин временами катался во Францию, где скупал "новое" искусство. Матиссу он специально заказал несколько работ. (В частности, "Танец" и "Музыка", которые сейчас в Эрмитаже.) Матисс приехал в Москву и увидел иконы Андрея Рублева. Оказалось, что иконы очень близки его собственным представлениям о живописи. Плоская композиция без пространства и без тяжести. Большие пятна неразмешанных красок. "Вот на чем надо студентов учить!", - сказал восхищенный Матисс.

 

-=-

Сергей Есенин 

 

Григорию Е. Побывала старушка у Троицы И всё дальше идет, на восток. Вот сидит возле белой околицы, Обвевает ее вечерок.   Собрались чертенята и карлики, Только диву даются в кустах На костыль, на мешок, на сухарики, На усталые ноги в лаптях.   «Эта странница, верно, не рада нам — Приложилась к мощам — и свята; Надышалась божественным ладаном, Чтобы видеть Святые Места.   Чтоб идти ей тропинками злачными, На зеленую травку присесть... Чтоб высоко над елями мрачными Пронеслась золотистая весть...»   И мохнатые, малые каются, Умиленно глядят на костыль, Униженно в траве кувыркаются, Поднимают копытцами пыль:   «Ты прости нас, старушка ты божия, Не бери нас в Святые Места! Мы и здесь лобызаем подножия Своего, полевого Христа.   Занимаются села пожарами, Грозовая над нами весна, Но за майскими тонкими чарами Затлевает и нам Купина...»   Июль 1905 Три путника, задумавшись, сидят, О трапезе предложенной забывши, Просты одежды, скорбны лики, грустен взгляд, Застыли руки, к странной Чаше наклонившись.   Во всем чудесная гармония видна: Когда Один, любя, повелевает, Другой - в стремленьи все исполнить до конца, В молчаньи Третий Их деянья освящает.   Качнулось дерево, склоненная гора В священном ужасе со трепетом взирает Как возле пыльного пастушьего шатра Вином и хлебом люди Бога угощают.   Три посоха, три лика, три пути, Но Одному лишь суждено испить из Чаши, Покинув небо, по земле босым пройти, Смирившись, испытать заботы наши.   Застыли три фигуры в забытьи, Но, Боже, почему так одиноко В пустыне жизненной без спутников брести, Без Ангела, без друга, без Пророка?!   Три путника, задумавшись, сидят, О трапезе остывшей позабывши... Просты одежды, скорбны лики, грустен взгляд, Тонки Их руки, к страшной Чаше приступивши.