Ужель мою святыню Ты не поймешь вовек, И я люблю рабыню, Свободный человек? Ужели тщетны муки, Цепей не разорвать, И скованные руки Могу лишь целовать?

Теперь я мертв. Я стал строками книги В твоих руках. И сняты с плеч твоих любви вериги, Но жгуч мой прах. Меня отныне можно в час тревоги Перелистать, Но сохранят всегда твои дороги Мою печать. Похоронил я сам себя в гробницы Стихов моих, Но вслушайся - ты слышишь пенье птицы? Он жив - мой стих! Не

Нет, обманула Вас молва, По-прежнему дышу я Вами, И надо мной свои права Вы не утратили с годами. Другим курил я фимиам, Но Вас носил в святыне сердца; Молился новым образам, Но с беспокойством староверца. 1829

В народе молвят, что когда-то встарь Лев, царь зверей, великий государь, Владыка строгий, надо в том признаться, Узнать решил: Каких племен и наций Его лесной империи есть люд. Законный шаг, не очень-то и лют Был лев и всяк его вассал Указ тот видел, лев, что разослал. И через месяц все, согласно

Богатый дом у Южного холма,У Северного - старый и убогий.В богатом доме пляшут и поют,И слышен плач в убогом старом доме.Гостями полон тот богатый дом,Вино в нем разливается ручьями,Под Северным холмом в убогом домеУже пять дней очаг не разжигалиИ плачут дети, взоры устремивНа дом богатый, где едят