Спасителям нашим посвящаю В одну из боевых ночей
В полку осталась только рота.
Прибился дед: Ты кто? Ни чей,
Но в прошлом – царская пехота.
Сорокин, взводный командир,
Вздохнув, отправил деда в кухню -
Эй, старшина, найди мундир,
Да покорми, а то, вишь, пухнет.
Оформи санитаром, что ли,
Пусть вместе с нами и идёт.
Фашист и так уж обездолил
И если схватит, враз убьёт.
А сам в землянку. На лежанке
Едва прилёг, глаза закрыл,
Как сниться смуглая горянка,
Застава, и её аил.
Но тут в тиши раздался грохот,
Старлей хватает автомат,
И отпускает – это ж хохот
Его бойцов, его ребят.
Идёт от кухни. Интересно,
Что там за хохмы на обед?
А это байки травит местный,
Пришедший в роту, старый дед.
Солдаты дружно хохотали
Держа, порою, животы,
А кто поближе был – упали,
Едва не обмочив порты.
А тот сидит, с серьёзным видом
Неспешно поглощает щи
И продолжает – мол: «За стЫдом,
Забыл у бабы той клещИ.
А мне, мол, надо управляться
С утра на кузне полковой,
И в полночь, я решил податься
Обратно, к бабе деловой.
В окошко глядь, а там полковник
Стоит пред бабой без портов,
У той в руке блестит половник
И кукиш ладный, из перстов».
Тут не сдержался и наш взводный,
До слёз, сердешный, хохотал,
Забыл, что спал часок негодный,
Забыл, что дОсмети устал.
Ну, а ребята предлагают
Наперебой дедку махру,
Со смехом, напрочь забывая
О бое смертном по утру.
А дед не думал повторяться -
За байкой байку жмёт и жмёт,
Про то, как поп ходил влюбляться,
К бабёнке той же. Верно врёт!
Передний край. Долина смерти.
Воронки тут за рядом ряд.
Хотите верьте мне, не верьте,
Но танки с пушками – горят!
Как будто вовсе не из стали,
А из берёзы да сосны.
Пылали, Боже, как пылали
Они в пожаре той войны.
Старлей, конечно, знал отлично,
Что по утру погибнут все
За тем, за полем, за пшеничным,
На той, ничейной полосе.
Что ж, жалости война не знает,
Она - проклятый, тяжкий труд,
Что днём и ночью убивает.
И жизни там, как водку пьют.
На утро дед в ручье помылся,
Нательный крест поцеловал
И на восход перекрестился –
Он те предчувствия знавал.
Ещё в «Ерманскую», мальчонкой,
Готовясь к бойне штыковой,
Он сердцем чуял там, где тонко,
Где надо лесом, где травой.
А ноне времечко иное
И к чувствам, крепят здесь расчёт.
Наука тут, кажись, винною.
А время, будто, вспять течёт.
Одев мундир, почти что новый,
Дед встал с бойцами в один ряд,
А те, на дедовы «обновы»
Забыв про всё – глядят, глядят:
У деда слева, на мундире,
Блестит такая красота!
Четыре ровно, все четыре
Святых Георгиевских креста!
Сынки, да бросьте удивляться,
Германца сгоним за редут,
Покажем всем, как надо драться,
И вам такие же дадут.
Дед старый словно напророчил –
Был страшный бой у высоты,
В котором полк полёг до ночи...
Теперь на поле том кресты.
Свежие комментарии