Струмилин, опершись рукой о скамейку и глядя поверх каштанов, начал читать тихо, таинственно:
Черный купол небес в брызгах золота, Опираясь на груды гор, Говорит мне о том, что молодость — Не кафе, не заезжий двор. Что дорогу назад, в юность-местность Замело снегом ранних седин, Что ее золотая окрестность Огорожена сетью морщин.
— Я не верю! Нет, нет! Эта ложь Серповидной холодной лунности Замахнулась, как острый нож, На мою, на седую юность. Посуди, виноват ли я, Что на той, на передней линии В двадцать лет голова моя В знойный полдень покрылась инеем.
Коли пишешь свой звездный закон, То черкни на полях исключение: Ведь желтеет под грозами клен И седеют юнцы в сражениях. А не то — я твои эти сети И сугробы с пути смету! Не отдам я на белом свете Моей юности в белом цвету!
Свежие комментарии