…И вот свершилось!
Прозвучал Приказ
И окрылил нас мужеством и верой,
Он молнией сверкнул и поднял нас
От жизни утомительной и серой.
Ах, немчура! Где ваш любимый дом?
Зачем вы здесь?
Кто звал вас, супостаты?!
И все поймут
и убедятся в том,
Что наступил великий час РАСПЛАТЫ…
х х х
И громом вспорот воздух.
Артобстрел!
Да, от него зависит почерк боя.
Давай, браток, возьми точней прицел
И уничтожь, что немец понастроил.,
Из нашей же, о, Господи, руды
Фашист отлил стволы орудий многих.
Не сосчитать тот груз, что к немцам в тыл,
Ушёл по тросам подвесной дороги.
И что ни сопка – то укрепрайон,
Опорный пункт – один мощней другого.
Залез фашист в железо и бетон,
Как в тело клещ впился, уперся рогом.
И вот, когда затих снарядов вой,
Настал и твой черёд – вперёд пехота!
Но это будет, ох, тяжёлый бой –
За каждым неприятелем охота,
Что там в горах, живой сидит пока,
За каждый куст на безымянной сопке….
Дорога наша только на закат –
Чрез реки каменистые, по тропкам…
Двадцатый полк стрелковый, рядом с ним -
Шестидесятый, сзади тридцать пятый…
Святой Георгий в небесах возник,
Он с нами, здесь – и праведный, и святый!
Горит земля… Повозки кверху дном…
Вблизи Большой и Малый Кариквайвишь.
В горах тех – враг, и так прижал огнём
К родной земле, что, кажется, не встанешь.
А надо встать!
Возможно жизнь отдать!
Но коль отдать – дороже, не напрасно…
Враг озверел, нельзя уж больше ждать,
Зовёт солдат час наступленья властно.
И в этот мудрый, выверенный час,
Чтобы потом в кулак единый слиться,
Оставив сзади Западную Лицу,
Пошла в атаку войсковая часть…
Ещё бросок гранаты…
Насовсем
взята высотка, отбиваясь люто-
С отметкой «232 и 7» -
Хвалёный, неприступный «Цуккерхюттель».
Ну, а затем разгромлен «Рибенкопф»,
Пал «Гайнерлагер», «Изельлагер», «Ортлер»…
Сулили Рейху тысячу веков,
Вот только русский штык мундир испортил…
Посеять страх, смятенье у врага,
Опередить его –
Залог успеха!
И вот уж грянуло: За Сталина! Ур-ра-а!
И, дрогнув, отступили егеря,
Элитные войска, надежда Рейха…
Наверное, рука устала жать
У той, что в белом и с косой проворной.
Осталось много воинов лежать:
И немцев, и своих на склонах горных…
А путь дивизий наших – лишь вперёд!
На Киркенес, на Никель, на Петсамо.
Их ждут бои, и смерть, и речки вброд
До той поры, когда войны не станет…
Враг отступал.
Но шли ещё бои,
В Берлине фюрер о реванше бредил.
Никто не знал – ни немцы, ни свои,
Что нам всего полгода до победы.
До тех времён, тех радостных, когда
В лицо повеет с моря ветер свежий,
Когда глаза усталые солдат
Норвежское увидят побережье…
ЭПИЛОГ
Зачем, зачем тревожить раны вновь? –
век прежний канул, новый народился,
и воевали с немцами давно,
и тот Союз, что был – не сохранился…
Я глажу блиндажа просевший кров
И край плиты зеленоватый, рваный…
Нет!
Не напрасно проливали кровь
И воевали наши ветераны.
Им руку жал австриец и румын,
С любовью женщины цветы дарили,
В их честь повсюду ладаном кадили
Под европейским небом голубым.
И помнит их Париж, Берлин и Осло,
А в Киркенесе, в парке Хаганес,
Стоит советский воин –
в бронзе, рослый –
И кажется, касается небес.
На рубеже…
Как страж…
Лицом к фиорду
Стоит наш исполин в туманной мгле,
Войне той
завершающим аккордом
И памятью
о Мурманской земле!
* печатается в сокращении
Свежие комментарии